Десятитонный камень в основании, букет роз – символ Донецка, стая улетающих журавлей и пулемёт. Так будет выглядеть монумент в память о погибших медиках, который ко Дню Победы установят рядом с больницей Будённовского района. Гиппократ сказал, что медицина поистине есть самое благородное из всех искусств. Без сомнения, это так, и врачей нужно называть артистами жизни. О цене спасения, буднях под обстрелами и о том, как оставаться хирургом, когда за окном – линия фронта, мы поговорили с донецким хирургом Николаем Пивоваровым.
Цена жизни
Николай Пивоваров, врач, хирург-онколог с самого начала СВО организовывал врачей-добровольцев, чтобы вместе выезжать и оказывать помощь там, где были наиболее необходимы: в прифронтовые районы. Наш герой первые два года СВО фактически провёл на линии фронта. Сначала работал в Новоазовске, туда попадали раненые из Мариуполя, который стал заложником украинских националистов. Потом был Красный Лиман, где, как он сам заявляет, операции не проводились по простой причине: госпиталь постоянно обстреливали. Была также Ясиноватая, город по соседству с Авдеевкой.
«Прямо из окон операционной была видна линия фронта, как происходили обстрелы. Мы уже примерно даже понимали, где находятся позиции. Когда прилетало в город, к нам очень скоро привозили раненых», – вспоминает Николай.
Прилетит или не прилетит?
Николай прекрасно понимал, что в таком месте очень быстро из хирурга может стать пациентом. Не раз от пострадавших из освобождённых территорий слышал истории о том, как украинские военные дружно разговаривали с ними, а через несколько мгновений открывали огонь по их домам. Случаев, когда бандеровцы обстреливали больницы, также было немало. В силу того, что наш герой живёт в центре Донецка, где каждый день от обстрелов гибли люди, он не считал это «особой проблемой» в работе.
«Не стоило слишком концентрироваться на обстрелах, прилетит или нет – что ты с этим сделаешь? Будем решать по мере поступления проблем, – рассказывает он спокойно. – На самом деле, люди хорошо адаптируются, привыкают к любым условиям. Единственное, что тяжеловато психологически – в любой момент могут поступать раненые. И вот длительно в таком напряжении находиться тяжеловато».
Хирург подчёркивает, что специфика работы в таких условиях сильно отличается от «обычной». В больнице у вас есть вся информация о пациенте, вы знаете о нём всё, что надо. А когда к вам привозят раненых при фронте, вы должны решать на ходу. И на карту поставлена чья-то жизнь.
Спасали, жертвуя собой
Такая нагрузка не может не сказаться на здоровье. Николай вспоминает своих коллег, которые с ним работали, с энтузиазмом рассказывает об их труде. И всё же, когда начинает объяснять, какую цену некоторым приходится платить за свою службу, в его голосе слышно боль.
«Там травматологи очень талантливые, хорошие, квалифицированные, и делали чудеса. Ребятам спасали конечности в таких ситуациях, в которых мне казалось вообще ничего невозможно сделать. Молодцы, что сказать. Мне казалось, они вообще не чувствуют усталости, они всё время работали. На сегодняшний день у одного из тех врачей уже зафиксирован рак, злокачественная форма. У других проблема с давлением, с сердцем, инфаркт был. Хотя, казалось бы, это не так тяжело переносится».
Фашизм не пройдёт
При этом Николай неоднократно во время нашего разговора подчёркивал, что добровольцев, которые хотели работать за деньги, было очень мало, и им сразу же советовали вернуться домой. Почти все, кого он встречал, пришли во имя идеалов.
«В таком напряжении хорошо и даже комфортно работать, когда ты понимаешь, видишь цель и смысл происходящего, видишь смысл этих военных действий; что вот это Авдеевка, в которой я, будучи школьником, регулярно купался в том же карьере. Масса замечательных воспоминаний, масса знакомых оттуда людей, у которых там уже ничего не осталось. Но я понимаю, что вот эту грязь, вот эту мерзость фашистскую надо победить».
Идеи пуленепробиваемые. И они могут дать действительно много сил. Николай встречал добровольцев-врачей, сам активно помогал им в приезде, что в первые месяцы СВО было совсем не так просто. Их не пропускали через границы из-за… ковидных ограничений. Приезжали, конечно, в основном люди, не знавшие войны раньше, могли только догадываться, что их ждёт. И всё же они не падали духом. Даже наоборот.
«Практически все полностью отслужили весь свой срок. А многие задерживались и подольше. Кто-то возвращался, кто-то возвращается сейчас, – рассказывает Николай. – Я скажу, что практически всегда мы были очень довольны ими. И когда сидишь вот так за столом, уже вечернее время, когда там тарелку супа ешь, вроде надо уже ложиться спать. И тут говорят, что привезли раненых, надо идти помогать. Все такие уставшие сидят, действительно проработали целый день, у всех такие понурые лица. Это понятно, особенно в первые командировки было действительно тяжело и физически, и морально на всё это смотреть, на такой большой поток раненых. А как только вот такая команда поступала, я видел, как у большинства расправляются плечи, получают новый прилив сил и энергии, потому что понимают: мы сейчас нужны, мы сейчас должны встать, помочь. Быстренько бросаем еду и бежим, работаем».
Красота спасает мир
Война войной, а красоты никто не отменял. Есть весёлые воспоминания. У нашего собеседника сразу же зажигается искра в глазах, когда он упоминает о женщинах-медиках.
«Какие-то щупленькие девушки работают, служат с полной отдачей, пытаются помочь, пытаются что-то наладить. У кого-то там насморк, и ранения всегда перевяжут, помогут и поговорят, и как-то успокоят. Это сильно влияло на психологическое состояние всего подразделения, и реально некоторые командиры прямо говорили: у нас эффективность боевых действий значительно повышалась именно благодаря тому, что рядом женщина. Хотя первое время я никак не мог договориться. Мне пришлось на главного военкома выйти, потому что столкнулся с таким мнением: женщинам в армии не место. Дескать, что им там делать? Начнётся обстрел, они же там больше будут обузой. А оказалось, наоборот. Среди мобилизованных мужиков тех, кто поддавался панике, было гораздо больше, чем среди женщин-добровольцев. Эти женщины понимали, что делать, куда бежать, как защитить себя, как защитить других, как ещё и помочь кому-то. В общем, это оказалось очень-очень продуктивно».
Сейчас Николай работает в Донецке. Без сомнения, тяжёлая школа жизни, через которую он прошёл за последние годы, теперь используется для помощи людям, которых война также не пощадила. Ведь наш город по-прежнему обстреливается врагом. И наш друг в постоянном контакте не только с коллегами-медиками, но и с пациентами, которым он спас жизни. Часто, когда шансы на это были близки к нулю. Чудеса действительно случаются, и они любят артистов.
Давид ХУДЖЕЦ
