Донбасс всегда был щедр на таланты и по праву гордился своей богатой культурной жизнью. Сегодня мы расскажем об одном из самых нестандартных и жизнестойких коллективов, где причудливо переплелись танец, акробатика и спорт, а на репетициях и концертах порой не обходится без слёз – как горьких, так и радостных. Это образцовый коллектив спортивного современного танца «Мрия», что уже больше четверти века существует во Дворце культуры имени Куйбышева. Его история – это отражение судьбы всего края: с вынужденными паузами, разлуками и надеждой, что не угаснет творческий огонь.
Спорт, шоу и командный дух
«Мрия» – это не просто танцы. Это спорт, воплощённый в искусстве. Элементы акробатики, сложные трюки, рискованные поддержки – вот их специфика и изюминка, которую более 25 лет назад, будучи юной и амбициозной, выбрала балетмейстер Анна Матющенко.
«Я посмотрела, что могут предложить другие, и захотелось найти свой путь. Формат спорта и формат шоу. И за эти годы я ни разу не пожалела», – признаётся она.
Но уникальность «Мрии» даже не в сложности элементов. Она – в людях. Это коллектив, где испокон веков старшие помогают младшим, а младшие смотрят на старших с восторгом. Это сообщество, где тренер, ребёнок и родители – неразрывная связка.
Для Анны «Мрия» – это не просто работа, а настоящая семейная сага, продолжение её собственной жизни в детях. Её сын Богдан был, как она с улыбкой говорит, «вынужденным танцором» – куда же деться, если мама тренер? Его сценой был этот самый зал, а первый концерт случился, когда ему не было и четырёх лет. Сейчас ему двадцать, но его детство навсегда вписано в историю коллектива. А младшая дочь Поля – это и вовсе плоть от плоти «Мрии». Анна, будучи художественным руководителем, подтверждала звание образцового коллектива, будучи беременной ею, и выходила на репетиции до самого последнего дня.
«Поля впитала это с молоком матери, в прямом и переносном смысле этого слова», – говорит Анна.
Сегодня пятилетняя дочь проводит весь день во Дворце культуры, который стал для неё вторым домом. Пока папа защищает Родину в зоне СВО, девочка растёт в этом творческом котле: наблюдает за тренировками младших групп, сама пробует танцевать, а затем, пока старшие девочки отрабатывают сложные поддержки, уходит на свой кружок рисования. Она не просто дочь своей матери – она дитя «Мрии», её закономерное и самое любимое продолжение, живой символ веры в то, что жизнь и творчество сильнее любых обстоятельств.
Особой гордостью коллектива всегда были юноши.
«Мужчины танцуют, почему нет? Мне кажется, танцующий мужчина – это вообще здорово», – с убеждением говорит Анна.
В её словах – не только профессиональная оценка, но и материнская нежность: её сын Богдан прошёл весь творческий путь в «Мрии». Однако сегодня в коллективе не осталось юношей – суровая реальность внесла свои коррективы. Их отсутствие – это ещё одна незаживающая рана, символическое молчаливое напоминание о том, что переживает вся страна.
«Родители – наша сильная опора, низкий им поклон. Они у нас великолепные, полностью всё на их плечах, в том числе и материально-техническая база», – с теплотой говорит Анна Юрьевна.
Династии и любовь
Залог долголетия «Мрии» – в удивительной преемственности поколений. Случаи, когда первые ученицы Анны Матющенко теперь приводят к ней своих дочерей, – не редкость. В коллективе танцует Вероника Семиренко – дочь одной из первых воспитанниц.
«Это не единичные случаи, – подчёркивает балетмейстер. – Сначала приходит старшая сестра, а потом приводят младшую. Или наоборот».
Заниматься здесь – серьёзный труд. Четыре раза в неделю по два, два с половиной часа сложных тренировок. Это нагрузка на всю семью: кто-то ждёт детей в фойе, кто-то организует перевозки. Зачем они это делают?
«Вся жизнь – танец», – как говорит одна из старших воспитанниц, Екатерина Макаренко, пришедшая в коллектив в 12 лет. Сейчас ей 21, и она подтверждает: «Любят, хотят, нравится. Без „наверное“».
Про любовь…
Репертуар «Мрии» – это отражение жизни во всех её проявлениях.
«Про любовь, про дружбу, про войну, как оказалось», – говорит хореограф.
Раньше она была противницей военной темы в танце, но теперь жизнь внесла свои коррективы: муж Анны служит в зоне СВО.
Испытанием для «Мрии» стала не только разлука, но и прямое попадание снаряда в родной Дворец культуры. Уникальный коллектив, чьи выступления заставляют зрителей плакать, сегодня сам существует в раненых стенах с дырявой крышей и выбитыми окнами. Сложно говорить о высоком искусстве, когда за окном – война, а репетировать негде. Но «Мрия» упорно продолжает свой путь.
«Хочется ставить художественные номера, которые несут культурную ценность. Чтобы зритель и плакал, и смеялся. Если он плачет, значит, мы не зря работаем», – объясняет она ту магию, которая заставляет сердца зрителей отзываться на каждое движение.
«Возможность показать свою душу»
Слова Анны о творчестве и семье находит живой отклик у её воспитанниц. Екатерина Макаренко, занимающаяся в «Мрии», подтверждает:
«Для меня танец, наверное, это возможность показать себя, свою душу, себя изнутри полностью. Вместо слов лучше показать это движениями».
Она рассказывает о парадоксе сценического существования: даже в идеально синхронной группе каждый находит место для индивидуальности.
«Даже если это танец, который исполняет коллектив, и зачастую группа должна быть синхронной, всё равно каждый по-своему чувствует музыку», – говорит Екатерина.
При этом она честно признаётся, что ради общей задумки «индивидуальность нужно убирать», чтобы быть с девочками как одно целое.
«Не просто, что есть соло в каких-то номерах, но, конечно, нужно немножечко подавлять эти моменты для того, чтобы сохранять красоту номера… Для сохранения задумки постановщика нужно сохранять и синхронность, и чёткость, и ритм, и так далее, и быть с девочками как одно целое».
Эмоции перед выходом на сцену не притупляются даже с многолетним опытом.
«Всё те же, как и в детстве, до выхода на сцену это безумный мандраж, страшно… выходишь на сцену, вот так всё забываешь и просто делаешь», – делится она. И добавляет профессиональный секрет: на сцене они смотрят в одну точку – на звукооператора, чтобы не отвлекаться. «А если посмотреть (на родственников. – Прим. ред.), тогда начинаются сразу какие-то моментики… где-то хочется уже к маме подбежать».
Екатерина с гордостью говорит об уникальности коллектива, вспоминая, как их акробатический номер «Пауки» однажды не оценили на конкурсе, сказав, что это «не танец». Но именно эта синкретичность – та самая изюминка «Мрии», развивающей в девочках не только танцоров, но и гимнасток, и акробаток. Она говорит о физической стороне танца, которая вызывает изумление даже у самых близких:
«Родители всё равно гордятся. Но каждый раз, когда они смотрят на меня, они говорят: „Кать, как ты вообще живёшь до сих пор так? Как ты не поломалась?“ Потому что смотрят на то, что я умею в свои 21, и вроде бы уже надо прекращать, завязывать, а я всё ещё не могу отказаться от танца, потому что это всё-таки вторая часть моей жизни».
А о том, почему зрители плачут на их концертах, у неё есть своя, очень глубокая мысль: «Люди, которые плачут, они вместе с нами прочувствуют то, что происходит на сцене. Кто-то это чувствует, как, например, папа ушёл. Кто-то чувствует просто, что вот действительно как-то грустно это всё. Никто не знает истории друг друга». При этом она честно отмечает, что реакция бывает разной:
«У людей разные эмоции. Кто-то не плачет, кто-то, наоборот, злится. Кто-то сидит просто в телефонах, разные люди бывают».
Для Екатерины, как и для многих, «Мрия» – это не просто кружок.
«Действительно, для меня коллектив – это прям вторая моя семья, я здесь раскрылась полностью, это просто моя вторая опора, вторая поддержка», – говорит она.
И это не просто слова. Она описывает быт коллектива, где все друг за друга:
«Если какая-то проблема, сразу летим на помощь. Не дай Бог что-то на тренировке, мы вызываем врачей, всё это срочно что-то происходит, тоже всё это вместе происходит, то есть нет такого, что каждый сам по себе отдельно».
Надежда на возрождение
Война стала суровым испытанием для «Мрии». Если до 2022 года в коллективе занималось более ста детей, то сейчас, после полуторагодичного перерыва, – около сорока. Анна набирает новых воспитанников с осторожностью, учитывая обстановку. Екатерина мечтает о том времени, когда коллектив снова станет большим:
«Мы ждём. Кто хочет, тот пусть приходит. Наш коллектив рад каждому. И несмотря на то, что нас сейчас 30, всё равно мы стараемся поддерживать тот уровень, который был изначально при сотне человек. То есть когда нас там целая армада стояла на сцене».
Главная проблема
«У нас нет балетного зала. Он разбит, было попадание. Повылетали окна, крыша вся дырявая, всё затекло», – с болью рассказывает балетмейстер.
Без своей репетиционной базы невозможно восстановить «Мрию» в том масштабе, в каком она существовала раньше.
Но даже в этих условиях коллектив живёт и творит. А с ними – и их бессменный руководитель, Анна Матющенко, для которой «Мрия» стала делом всей жизни, в прямом смысле этого слова.
«Мрия» означает «мечта». И этот коллектив, прошедший через огонь и разлуки, – живое доказательство того, что настоящая мечта, подпитываемая командным духом и всепоглощающей любовью, способна пережить что угодно.
Давид ХУДЖЕЦ
Хотите знать больше? Свежие репортажи, аналитика без купюр и главные сюжеты недели — в новом выпуске газеты «Донецкий кряж». Читайте нас также ВКонтакте, и в Telegram.
