Их остались единицы. С каждым годом – только меньше и меньше. Непосредственным участникам Великой Отечественной – в среднем около ста лет. И это самые младшие из тех, кто пошёл тогда на фронт. Детям войны немногим меньше – за восемьдесят. Пообщаться с ними – прикоснуться к истории. Некоторым из них уже тяжело не то, что ходить – просто говорить. Но они помнят, помнят всё. Могут забыть то, что было вчера или на прошлой неделе. Но не свою юность и не своё детство. Это тяжёлое время они до сих пор способны описать в деталях, будто бы застряли в нём навсегда
Стойкая Сысоева
Главред решила сразу: в спецвыпуске обязательно будут ветераны и дети войны! Какой же номер на 9 Мая и без них? И даже нашла компанию для поездки по ветеранам – ребят из кадетского корпуса имени Захарченко. Решили начать с блокадницы – Нины Петровны Сысоевой. Ей 91 год. Подъехал к старенькому двухэтажному дому, покосившемуся от времени. Ребята уже ждали – нарядные, с бантами, в красивой форме. Нине Петровне понравится. Поднимаемся по лестнице на второй этаж. Волнительно. Открывает.
«Здравствуйте, ребята! Я вас ждала!» – Нина Петровна не скрывает радости. Мы проходим. Чувствую себя немного школьником – мы тоже навещали ветеранов. Кажется, это было только вчера. Ребята расположились вокруг блокадницы и с интересом смотрят на неё.
«Вы бывали в Ленинграде? В Петергофе? – Сысоева сама начала интервьюировать ребят. – Бывали? Хорошо, я вам ещё фотографии покажу – каким он был раньше, – продолжает она. – Я в Макеевку приехала в 61-м, к мужу, так вот и осталась».
Я слышу шум в соседней комнате.
«Это мой сын, – Нина Петровна быстро сориентировалась на мою реакцию, – ослеп вот, от старости. Смотрю за ним».
Да, вам не привиделось. Ей 91, и она досматривает сына. Силу этой женщины, её бодрость, острый ум и память передать в статье тяжело. И это несмотря на всё, что она пережила с раннего детства.
«Мои родители токарями были на Сестрорецком оружейном заводе. Его эвакуировали в Ленинград. С этого началась наша история в блокаде,– вспоминает Сысоева. – Отца на фронт забрали. Я вот в садик ходила, мама постоянно у станка была, практически круглосуточно. Мама моя молодая была, а на улице увидят – говорят „бабушка“. Вот что такое голод и тяжёлая работа», – Нина Петровна грустно отвела взгляд.
На этом самом заводе, кстати, изготавливали пистолет-пулемёт Дегтярёва. Оружие Победы. А трудились женщины и подростки, до изнеможения. Пока их мужья обороняли рубежи.
«Знаете, как нас кормили тогда в садике? – Нина Петровна внимательно смотрит на ребят. У неё очень ясный взгляд. – Раз в сутки нам давали чашку какой-то белой жидкости. Наверное, это был кефир или простокваша. Было очень противно. А когда я заболела ветрянкой и попала в больницу – мама принесла мне гостинец. Банку какой-то совершенно мутной жидкости. Это им давали такое на работе, – продолжает Нина Петровна. – И хлеб мы ели из лебеды, и за счастье нам это всё было».
После войны беды Сысоевой не закончились. Отца объявили врагом народа – на него накляузничал сослуживец за то, что тот признал двигатели немцев более удачными, чем советские. Благо не расстреляли, реабилитировали. А мать умерла молодой – в 38 лет. Нину Петровну дальше воспитывала бабушка, и девочке пришлось рано повзрослеть – в 16 она уже работала на производстве.
В завершение встречи Нина Сысоева подарила ребятам из кадетского корпуса редкую книгу о Великой Отечественной – в коллекцию учебного заведения. Едем дальше…
Николай Павлович и его дочка
Долго странствовать не пришлось. Буквально соседний район Макеевки, и вот нас встречает ещё одна бодренькая бабушка. Даже очень. Уточняю по списку и понимаю: нет, ветеран не она, а её отец, Мельников Николай Павлович. Ему ровно 100 лет. И он не просто ветеран – инвалид войны.
Николаю Павловичу тяжело передвигаться, но он смог встать и поприветствовать кадетов. В орденах, подготовился. И ждал. Глазами пытался запомнить всех, кто приехал его навестить. Большую часть истории, конечно, рассказала за него дочка – Ирина Николаевна Бойко.
«Папа попал на войну совсем молодым, – рассказывает Ирина Николаевна. – Но пошёл добровольцем – вместе со всеми ребятами района. Вместе с ним хотел и дедушка, пошёл в военкомат, но его не взяли. Потому что он работал на труболитейном заводе, каждый рабочий был на вес золота. Первый бой папа принял в Запорожской области на реке Молочной. Очень много ребят погибло в первых же боях. Папа всегда старался поменьше об этом говорить. Но помню, как раньше они с сослуживцами встречались, общались. В них долго всё это болело, переживали они это тяжело».
Николай Павлович получил ранение на войне. Ему раздробило пяточную кость. Вот эта боль его всю жизнь и преследует.
История Николая Павловича после Победы не закончилась. Он ещё несколько лет не мог попасть домой – служба продолжилась. Ещё два года Мельников разминировал Подмосковье – до 47-го. А потом и вовсе его отправили в Астраханскую область строить ядерный полигон в Капустином Яру. Там Николай Павлович застрял на долгих три года, вернувшись домой только в 50-м.
На гражданке были новые вызовы – после стольких лет в армии нужно было обучаться новой профессии.
«Папа, когда вернулся, пошёл на бухгалтерские курсы, а затем в институт поступил, – делится Ирина Николаевна. – Мы с ним вместе учились, я в 10-м классе школы, получила аттестат, а он диплом по окончании института получил. Вот так вот».
Ирина Николаевна так тепло каждый раз говорила слово «папа», как маленькая девочка – с тем же трепетом и детской любовью, как и десятки лет назад. Николаю Павловичу повезло с дочкой, это было видно невооружённым взглядом, и в каждом её слове, каждом движении. Настоящий подарок Всевышнего за все пережитые невзгоды.
«Если будете служить даже в армии, – обратился к ребятам ветеран, – пусть это будет в мирное время, пусть не будет в вашей жизни войны. Мирного неба вам, ребята».
Мы попрощались, сделали пару кадров и ушли. Эмоции уже хлынули. Ребята под впечатлением, да и учителя тоже. А впереди ещё несколько ветеранов…
Потомственная макеевчанка
«Я помню, как немцы зашли в город. На лошадях. Лошади толстые, аж лоснились, – начала свой рассказ инвалид войны Валентина Тимофеевна Базилевич-Болотова. – И сразу начали людей отправлять на принудительные работы в Германию. Тяжело было и страшно. Мама моя делала лепёшки из травы, и ели их. Потому что не было ни хлеба, ни пайков, вообще ничего».
Валентина Тимофеевна – потомственная макеевчанка. Её отец здесь 49 лет работал на шахте, с 13 лет, а приехали сюда ещё её бабушки и дедушки. Участвовали в строительстве шахт, заводов.
Эвакуироваться семья Базилевич-Болотовой не успела: отца оставили взрывать шахты, а когда удалось добраться до станции – было уже поздно, немцы уже были в Харцызске.
«Два года я скрывалась, меня прятали, убегала от полицейских, – делится воспоминаниями Валентина Тимофеевна. – Кому не удалось спрятаться, тех увозили в Германию, и детей воровали».
«Было время, я и санитаркой работала в госпитале. Потом обучили меня на медсестру. Делала всё, что под руки попадётся – и полы мыла, и уколы делала», – рассказывает Базилевич-Болотова. Победу она застала в Польше в госпитале. Кстати, там же, в Польше, получила ранение во время обстрела. После войны работала на заводе бухгалтером.
Валентине Тимофеевне в сентябре будет 100 лет. Самое страшное в её жизни произошло гораздо позже Великой Отечественной – она пережила свою дочь и сына. Но женщина не отчаивается, жизнь с юности научила её стойко воспринимать все тяготы и лишения.
Ребята поблагодарили за рассказ. Уходим. Впереди ещё несколько поездок…
Блокадница Жукова
Перед войной у Людмилы Евгеньевны Жуковой родители были геологами, отец был в экспедиции на Кольском полуострове. Жили они в Ленинграде. Сразу после начала ВОВ отец получил повестку. С экспедиции домой на один день – и сразу на фронт.
«Папа уже воевал до этого на финской войне. Боевой опыт у него был, – рассказывает Людмила Евгеньевна. – Вскорости после того, как он ушёл в армию, ребята из его отдела получили бронь по их специальности, а вот он уже был там… К сожалению, папа вскорости и погиб. В октябре 41-го…» – Жуковой тяжело об этом говорить.
Всё это время Людмила Евгеньевна оставалась с матерью в Ленинграде. Жили в коммунальной квартире, как и большинство ленинградцев. Мужчин не было, все были на фронте.
«Мою маму избрали отвечать за безопасность в доме. Была вот такая практика у нас в Ленинграде, в каждом доме, – вспоминает блокадница. – На крыши домов то и дело попадали зажигательные снаряды, и женщины-жительницы собирали их специальными огромными щипцами и бросали в кадки с водой. Один раз мама меня взяла на крышу, показала щипцы эти мне».
«В самом начале блокады ещё ходил общественный транспорт даже, старались поддерживать логистику, инфраструктуру. Но немцы практически сразу разбомбили продовольственные склады, – продолжает рассказ Людмила Жукова. – Я до сих пор помню этот день, потому что после бомбёжки оттуда хлынули все крысы, и они бежали по городу, как серое полотно, по всем улицам. Это невозможно забыть».
Людмила Евгеньевна помнит, как постепенно уменьшались пайки, которые выдавали маме на работе: сначала 300 граммов хлеба на человека, затем 250 граммов. Последняя норма уже была 125 граммов.
«Самое поразительное, вот сейчас понимаю это, что я как ребёнок воспринимала бомбёжки, как что-то интересное, – Людмила Евгеньевна оживилась. – Вот представляете, я маленькая, дома целыми днями одна, мама на работе. И я постоянно смотрю в окно. И вижу, как взрывается дом. Это же было главное событие за день. Я с нетерпением ждала маму домой, чтобы поскорее рассказать ей об этом».
Может, оно и к лучшему, что некоторым детям в блокаду ввиду возраста посчастливилось понимать не всё то, что вокруг происходило. Но по мере взросления каждый из них переживал эти воспоминания уже иначе.
«На самом деле, ленинградцы понимали, что городу грозит опасность, и каждый пытался хоть чем-то запастись. Но что мог запасти обычный рабочий человек? Все эти запасы, как правило, мука, крупы, оно всё очень быстро кончилось, – продолжает Людмила Евгеньевна. – А представьте, ведь ещё не было электричества, не было отопления. А первая зима была очень суровая. Я постоянно лежала вся укутанная во всё, что было в доме, чтобы согреться. Мама оставляла мне хлебушек и резала его на три кусочка, я должна была его есть по часам. И я весь день безотрывно смотрела на часы – когда можно будет съесть следующий кусочек».
Особенно интересно было послушать описание супа, которым по вечерам кормила Людмилу её мама.
«Когда мама приходила домой, она приносила свой кусочек хлебушка, отрезала от него часть, брала с полки книжку, и вот ту часть, проклеенную, корешок, она брала и варила. Потому что клей тогда был натуральный, из животных его делали. Вот такой вот супчик был – из корешка книжки и кусочка хлебушка», – на этом моменте кадеты удивились особенно. Не каждый раз услышишь такую историю.
В 42-м дом Жуковой разбомбили, их перевели жить в госпиталь, затем эвакуировали по Ладожскому озеру. Вскорости мама как инженер записалась на судостроительный завод по производству подводных лодок.
Мы поблагодарили Людмилу Евгеньевну за яркий эмоциональный рассказ и выдвинулись дальше…
История Раисы Амосовой
«Здравствуйте, мои дорогие-хорошие! Меня зовут Раиса Михайловна Амосова, мне 85 лет. Во время блокады Ленинграда я была совсем ребёнком, – бодро начала знакомство с кадетами наша следующая блокадница. – Кое-что я, конечно, помню, но особенно приятных воспоминаний у меня, конечно же, нет».
Раиса Михайловна уверена, что её и её семью спасло то, что они жили в сельской местности. А именно – в деревне Ваганово.
«По весне у нас хотя бы появлялась зелень. Тот же щавель, крапива, – рассказывает Амосова. – Мы ели всё подряд, и почки с деревьев срывали и ели. Чувство голода было постоянным. Хотелось кушать даже во сне».
Папа Амосовой с первых дней ушёл на фронт. У мамы было трое детей. Раиса Михайловна была самой младшей в семье.
«Я помню постоянные бомбёжки. Кажется, они вообще не прекращались никогда, – делится воспоминаниями Амосова. – Самая тяжёлая была первая блокадная зима. Очень суровая была. Но самое большое горе случилось позже. В следующем году пропал наш братишка Серёжа, ему было семь лет. Мама его очень долго искала, и после войны тоже, но безрезультатно. Я никогда не забуду, как мама сидела на крыльце и горько плакала, а я стояла и вытирала ей слёзы. Мы остались втроём – я, сестрёнка и мама».
Папа Амосовой был дважды ранен, прошёл всю войну и вернулся домой.
«Я даже тогда не понимала, какое это счастье, что папа вернулся домой, – говорит Амосова. – Почти ни у кого не вернулись отцы в деревне, а у меня вернулся. А те, которые вернулись – вернулись инвалидами».
От блокады Ленинграда до Мариуполя
Не менее интересные встречи с детьми войны, блокадниками состоялись в Мариуполе. Воспоминания Валерия Владимировича Осипова, ребёнка блокадного Ленинграда, были очень волнительны. Голод, холод, лишения – всё это было в его детстве.
Однажды он и вовсе чуть не погиб во время бомбёжки: «Я стоял возле коляски у окна, когда бомба прошила второй этаж», – делится страшными воспоминаниями блокадник.
Страшна и судьба его семьи. Родственники по мужской линии погибли на фронте. Отец-танкист был убит под Кандалакшей, дядя Гриша – в Кронштадте. Оставшаяся одна мать как могла боролась за жизнь сына в голодном и холодном городе. Однажды женщина, которая должна была принести им хлеб, погибла от снаряда прямо на площади.
«Меня спасло только то, что выжила моя мать, иначе меня бы не было тоже», – вспоминает Валерий Владимирович.
После эвакуации для него с мамой начались долгие скитания. Сначала был Урал, затем Северный Казахстан, потом Сумская область, Черниговская и, наконец-то, Мариуполь, в котором блокадник живёт и по сей день…
Валерий Владимирович не смог эвакуироваться во время боевых действий. Его улица была в эпицентре событий – были и прилёты, и уличные бои.
«Никогда никому не позволяйте сеять ненависть. Я желаю вам мира и счастья», – обратился в конце встречи Осипов к ребятам-кадетам.
Она служила в военной цензуре
Проверка писем. День и ночь. Без отдыха. Такой была служба ветерана Валентины Семёновны Устиновой из Мариуполя. Параллельно она училась на медсестру.
Но служба проверкой писем не ограничилась. Ветеран прошла всю Европу – и Польшу, и Чехословакию, и Германию. Тысячи километров в разных странах. Приходилось даже конвоировать пленных немцев, с автоматом – молоденькой девушке. Очень, кстати, красивой – семейные фото показали.
Её отец воевал, под Сталинградом потерял ногу. Сама она в рукопашной схватке убила польского офицера, который пытался сбежать к немцам. Валентина Устинова прошла через ад в молодости и застала его в старости – когда в родном Мариуполе развернулись боевые действия.
«Я ничего не боялась, – говорит она. – Ни немцев, ни пуль. А сейчас… Сейчас боюсь только одного – чтобы люди не забыли, какой ценой далась эта победа…»
Заключение
Единственное, что желали ребятам ветераны – это мирного неба. Беречь это хрупкое человеческое счастье – жить в мирной стране. Ходить на гражданскую работу, беречь родных, любить и быть любимыми. Не познать тех лишений, которые познали они. Но детство наших кадетов прошло в войну – с 14-го года ребята, по сути, не видели настоящей мирной жизни. Они понимали всё, что говорили им блокадники – они ведь тоже, по правде говоря, дети войны. Пусть будет мир. Пусть придёт Победа. Как и тогда, 80 лет назад. Мира нам всем…
Ринат Айгистов
