29 декабря 2016 года. Пункт пропуска «Майорск» под Горловкой. Сразу с двух сторон к блок-посту подъехали автобусы. Приготовленные к обмену украинские военные покинули транспорт на своих ногах, а измождённые, изувеченные пытками ополченцы Донбасса могли передвигаться лишь с посторонней помощью. Среди этих отважных мужчин была и представительница прекрасного пола – Лариса Байтолоха. Усталая, измождённая, она нашла силы улыбнуться и произнести в телефонную трубку заветную фразу: «Мама, я свободна! Меня обменяли».
Жена ополченца
Лариса Байтолоха – образец оптимизма и жизнерадостности. Яркая, эффектная, с прекрасным макияжем и ослепительной улыбкой. Встретив её, ни за что не скажешь, что она прошла все ужасы украинского плена. Поражает сила духа хрупкой женщины, сумевшей отгородиться от прошлого каменной стеной и начать жить практически заново.
До 2015 года семья Ларисы жила в посёлке городского типа Мироновский, недалеко от Дебальцево. Здесь родились и выросли её дети, здесь они долгие годы были счастливой, дружной семьёй.
С началом боевых действий в 2014 году муж Ларисы ушёл в ополчение, как и большинство их друзей и знакомых, способных держать оружие в руках. Лариса и её боевые подруги помогали защитникам родной земли как только могли – продуктами, медикаментами, приготовлением пищи. В мае 2014-го Лариса была среди тех, кто организовывал референдум. Она начала бороться с нацизмом одной из первых.
«Террористка»
Из окон квартиры на 8-м этаже было хорошо видно передвижение украинских военных и техники. Лариса сообщала об этом ополченцам. Ценная информация давала возможность преподносить карателям, посланным киевскими властями, неприятные сюрпризы, руша их стратегические планы.
О деятельности Ларисы узнали, перехватив телефонные разговоры. Потом фрагменты их записи звучали на суде как доказательство «террористический деятельности» нашей землячки.
Раннее утро 22 сентября 2015 года стало самым страшным в жизни Ларисы Байтолохи. В квартире она была вдвоём с 14-летней дочкой Катей. Старшая дочь Алина с семьёй и бабушкой была в безопасности, в эвакуации на территории большой России.
Раздался страшный грохот, входная дверь слетела с петель. В квартиру ворвались вооружённые автоматами люди в балаклавах. От мощного удара Лариса оказалась на полу с разбитым носом. На неё и перепуганную Катю наставили дула автоматов. «Катюша, не пугайся», – только и успела сказать Лариса прежде, чем ей на голову надели мешок.
Якобы проводя обыск, квартиру разгромили. Забрали компьютер, камеру, ценные вещи.
Подвал
Женщину и девочку посадили в разные машины и повезли в неизвестном направлении.
«Не снимая мешка с головы, меня затолкали в какое-то небольшое помещение. Возможно, это была какая-то кладовая, так как там находилось много вёдер и швабр, – рассказывает Лариса. – Я стала объектом, на котором украинские каратели отрабатывали приёмы рукопашного боя».
В помещение укронацисты заходили по очереди, били женщину жестоко. Особо отличался один опытный нацист, любивший показывать, как делать вертушку в прыжке нанося удары по голове. Несколько раз он приводил в помещение, где была заперта Лариса молодых бойцов и отрабатывал на ней приёмы со словами: «Все сепары должны сдохнуть».
Был и каратель, который не бил, а заставлял петь гимн Украины. Измученная Лариса, потерявшая счёт времени, с трудом вспоминала слова. За каждую ошибку нелюдь тушил о тело женщины сигарету.
Лариса уже мысленно прощалась с жизнью.
Изощрённая пытка
Но были вещи и страшнее, чем пытки и избиения – угроза расправы над дочерью, 14-летней девочкой, о судьбе которой она не знала ничего. Палачи обещали, что Лариса увидит собственными глазами всё, что они сделают с Катей.
«Они в красках описывали, что будут делать с моей дочерью», – с дрожью в голосе вспоминает женщина.
Намного позже она узнала, что насилие к Кате не применяли, давили только психологически. Дочь стала главным орудием палачей, выбивавших из Ларисы признание под статью «Измена родине».
«Украина уже не была тогда моей родиной, – говорит моя собеседница. – Поражала ненависть, потоками лившаяся от людей, избивавших меня. Они говорили „Вы“ явно не в плане вежливого обращения ко мне, а имея в виду всех жителей Донбасса, которых не считали людьми».
Новые истязания
Лариса не помнит, сколько времени она провела в том маленьком помещении. Возможно, около месяца. Ей сломали челюсть, выбили все зубы, она не могла нормально есть. Да нацисты особо и не кормили. Изредка еду приносил какой-то парнишка.
В октябре изувеченную женщину повезли в СБУ в Артёмовск. Мешок с головы не снимали. В коридоре приковали к батарее, кинув рядом какой-то небольшой матрац. Впервые с момента ареста не просто пытали, а начали допрашивать, задавать конкретные вопросы. Истязания не прекратились. Здесь каратели изощрялись в пытке водой – на лицо женщина клали тряпку и лили сверху воду, имитируя утопление. Требовали подписать показания и назвать людей из ополчения, с которыми общалась. Измученная женщина говорила, что знает только позывные, но каратели не верили.
Там же изувеченную Ларису впервые осматривал медработник. Она с трудом вспоминает эти дни, так как испытывала жуткую боль во всём теле.
Не камера, а комната
Только спустя три дня женщину привели в камеру. Сначала она испугалась. Находившиеся в помещении люди выглядели как бомжи – грязные, с ужасным запахом, в каких-то лохмотьях вместо одежды. Только присмотревшись, Лариса поняла, что перед ней наши ребята – пленные ополченцы.
Узнав, кто такая новая соседка и по какой статье проходит, они начали целовать ей руки. В этот момент моя собеседница испытала невероятный душевный подъём, давший силы перенести все дальнейшие испытания.
Был в камере и священник, служивший до ареста в Святогорской лавре.
«Удивительно, как этому батюшке удавалось стойко переносить пытки самому и ещё духовно поддерживать остальных ребят, – вспоминает Лариса. – Я поняла, что всё, происходившее со мной до этого, было для того, чтобы сломить мой дух, мою волю».
Потом Ларису перевели в застенки СБУ в Крамторске, где она познакомилась с Мариной Тумской, ставшей для неё настоящей сестрой. Женщины до сих пор общаются как родные люди. А тогда, войдя в камеру, Лариса спросила в Марины о том, какие здесь законы. Ответ прозвучал неожиданный: «Законы там, за дверью. А у нас не камера, а комната».
На суд с улыбкой
Вскоре начались суды. Ларисе предъявили статью «Измена родине». На заседания, игнорируя опасность, приезжала мама нашей героини, Надежда Ивановна. Она понимала, что дочь в беде, но подробностей не знала. Лариса берегла маму от страшных моментов, утверждая, что всё будет хорошо.
Во время заседаний этого судилища матери не давали возможности даже приблизиться к дочке, как-то поддержать её. Лариса улыбалась маме, вызывая раздражение судьи.
Она верила, что выстоит и вернётся к родным, не хотела тревожить их рассказами о том, что пришлось испытать.
Свобода
Ларису и ещё 15 пленников из Донбасса обменяли в конце 2016 года, 29 декабря. Мама первая узнала о том, что дочь на свободе. Затем в Донецк, где бывшей пленнице дали временное жильё в общежитии, приехала и её старшая дочь Алина с семьёй.
С того момента прошло восемь с половиной лет. Лариса получила квартиру в одном из тыловых районов Донецка. Работает в одном из ЖЭКов. Её муж побывал на СВО. Был комиссован после тяжёлого ранения с контузией.
О том, что пришлось пережить, Лариса рассказывает, но от прошлого она отгородилась каменной стеной. Строит новую жизнь и ждёт нашей общей Победы.
Юлия БАЛДИНА
Фото из архивов Ларисы Байтолохи
